Переписка материалистов

Мудрость состоит в том, что во всех бедах надо винить себя, а не других, иначе ты не изменишься.
Мы же откровенно настаиваем на том, что в нашей очень проблемной действительности виноват не каждый в нас в отдельности, а либо не компетенция наших руководителей или вообще заговор злых тёмных сил. Себялюбие и гордыня людей, которые жили в бесклассовом обществе в обществе развитого социализма, не даёт нам понять, почему мы всё-таки строим капитализм.
Система общественных отношений, которыми собственно и объясняется движение и развитие общества не может объяснить регрессивную трансформацию таких отношений из бесклассовых и передовых, до капиталистических. Если собственно общество развивается и генератором этого развития служит развитие социальных отношений, то, как объяснить их регресс?
Могут ли социальные отношения, являющиеся основным и фактическим двигателем трансформации общества, повернуть вспять?
Общество развитого социализма, от которого было каких то несколько шагов до коммунизма, не может объяснить «строительством капитализма» падение общественных отношений на начало капиталистических, которые, например, в Европе относят к 16 веку.
Как объяснить такую пропасть и такое падение, как объяснить общество и его развитие, основанное и обоснованное социальными отношениями - только заговором против строителей социализма или если таковое отпало на данном историческом отрезке, то это заговор против России. Логично и научно движение общественных отношений вспять объяснить нельзя.
В том, что происходит виноваты мы сами, потому что шли по не по той дороге, строя «другое общество». Изменяя то, что по своей сути и структуре в высшей степени и научно-консервативно и его образуют социальные отношения, образованные трудом. Социальные отношения образованы трудом и это не то что предсказывал марксизм возникновением свободного общества с превращением всех в наёмных работников осуществляющих свободный труд, просто труд. Призрачная свобода, состоящая в объяснении Карлом Марксом труда как просто труда и создание на этом его понимании свободного общества, выражающего принцип поработал – получи, за свой труд. Призрачность этой свободы в том что общество индифицирует человека как социальную единицу не тем что он производит труд, затрачивая рабочую силу, а выражением этого труда, его полезностью для общества. Как бы нам не хотелось быть свободными и независимыми, производящими просто труд, но общество всегда будет преподносить горький урок тому, кто организует его вообще или организует его по новому.
Марксизм строил новое общество исходя из того что труд есть просто труд, затрата человеческой рабочей силы и железная логика и социальная справедливость, по этому взгляду, должна состоять в возмещении и восполнении этих затрат обществом, общественным трудом восполняющим сам труд. В этом и только в этом состоит обмен труда и общественного труда, человека и общества, поскольку остальной труд, прибавочный или сверхтруд производится или безвозмездно для капиталиста или составляет общественное достояние.
Из понятия простого труда показывается естественным и необходимым найм как взаимодействие человека и общества или человека и капиталиста. Через найм «проявляется» труд как труд, который, по этому взгляду, покупается как товар и обменивается на другие товары в виде средств восстановления. Продажа труда показывается равнозначностью обмена, как проявление труда и проявление отношений труда. Если его покупает капиталист, то это капиталистические отношения, если общество, то это уже социализм, потому что труд покупается для производства не капиталистического, а общественного продукта.
В этом состоит взаимодействие человека и общества, обмен с ним.
В любом случае при капитализме и социализме обмен труда на продукт образует равенство и стоимость труда. «Рынок труда» и показывает эту «стоимость», стоимость за которую покупается труд электрика менеджера т.д.
Настоящий, фактический рынок к этому отношения не имеет. Он не имеет отношения к продаже рабочей силы, что важно меркантилизму представить его таковым, потому что это есть начальный момент «производства трудом стоимости».
Рынок есть взаимодействия труда и труда, товара и товара, отношения в котором рождается стоимость и которое существует вопреки меркантилизму, показывающего процессы априори.
Процесс покупки труда, производством им стоимости, в том числе и «прибавочной», образующей саму стоимость товара.
Что позволяет «подвинуть» Аристотеля, которому почему-то задумался о взаимодействии труда и труда товара и товара.
Можно ли говорить о «продвинутости» Карла Маркса, если он пошёл дальше и методом пряника и кнута объяснил общество? Если человек произвёл стоимость, товар, то получает пряник, но это равенство производства оставляет того же капиталиста, «на бобах» который и «вынуждает производство прибавочной стоимости» кнутом.
Фундаментальная платформа меркантилизма состоит в том, что труд необходимо производит больше того равенства образующегося при его покупке. Это и есть в виде «прибавочной стоимости» приводной двигатель развития общества, выражающегося в том что труд производит больше стоимости.
Это примитивные представления выражающие отношения равенства неравными понятиями, такими как труд и товар. Равенство надо представлять как равенство труда и труда или товара и товара. Ведь с этого начинается наука, которую открыл Аристотель.
Тому есть вполне разумное объяснение. Если бы труд производил полезную вещь, «потребительную стоимость», образующую хоть капиталистическое, хоть общественное богатство, то с этим никто не спорил.
Мало того, осуществление общего производства труда по производству общественного богатства могло означать что мы давно жили уже бы при коммунизме.
Полезность труда определялась бы полезностью продукта труда, этой полезной вещью.
Но маленькая, но существенная заковыка состоит в том, что вещь должна быть «непотребительной стоимостью для своего производителя», так что трудно, или невозможно представить непосредственное производство полезных вещей для выражения просто полезного труда. Полезной вещью она должна быть для других. В этом и состоит заковыка и трудность проявления труда. Просто труд не может произвести полезную вещь, потому что эта полезность социальная, для других.
Если бы общественное производство было непосредственное производство общественного богатства, то социализм неминуемо победил бы на всей планете.
Карл Маркс не мог подняться выше того, чтобы представить труд и человека создателем самого общества и потому предсказывал «другое» общество с другим, «свободным» трудом, превращающих всех в перекати-поле, прекращением общения и взаимодействие людей посредством труда.
Труд – производитель всех благ на свете или благо по своей природе есть труд, представлением того что если из кувшина «вычесть» труд, то это будет простой кусок глины, есть просто абстрактное отношение к труду.
Труд производитель благ для других, только в таком виде он труд и только так он образует общество. Такому труду обязано общественное производство конкретной формулировкой, вопреки К. Марксу, который показывает общественное производство трудом сообща.
Труд производит полезные вещи? В том и дело что труд произвёл полезную вещь – потребительную стоимость или много людей произвели множество полезных вещей, не объясняют общество. Потому что эти производимые вещи должны быть «не потребительными стоимостями» для своих владельцев.
Труд объясняет и является связью потому что производимая вещь «потребительная стоимость для других».
С этой точки зрения просто нельзя рассматривать просто труд изготовивший просто пряник, потому что это производство будет действительно и удовлетворять понятию общественного производства, если он представляет полезную вещь для других. «А это может доказать только обмен», показывает и Карл Маркс представляющий «новое общество –социализм», где трудящиеся производят полезные вещи, потребительные стоимости.
Строительством общества наёмного, а значит свободного труда, при котором наём осуществляет общество для производства необходимого всем продукта. Общества, где трудящиеся свободно производят полезные вещи, создавая общественное богатство, часть которого идёт на восстановление труда, другая часть остаётся общественной.
Развитие общества показывается им постепенным освобождением труда производителей общественного блага как отношение рабовладельцев к рабам до капиталистических отношений производства. Свобода и свободное отношение к труду произойдёт через свободу производителей, освобождение производителей, создающих общественный продукт для себя.
Человек несвободен до тех пор пока к этому его не призывает способность быть человеком.
Быть человеком в обществе значит быть полезным другим, а это выражается трудом и только трудом. Полезность труда могут выявит выяснить и определить только другие и только в том случае труд есть труд.
Стратегическое отступление от реальности марксизм исходит от того что он представлял труд просто трудом, труд который производит «стоимости».
Понятие стоимости возникает, появляется из обмена трудом. До обмена и вне обмена «стоимости» быть не может, что марксизм представляет как очевидность - производство трудом «стоимости». «Стоимость» трудовая потому что вещь, товар, очевидно, произведён трудом.
Его ценность напрямую связывается с производимым трудом, больше труда, больше стоимость, меньше труда меньше стоимость, трудом создающим общественное богатство.
Утопичность этого вывода исходит из того что показывает стоимость «в себе» и соответственно обмен по стоимости. Социализм, как улучшенный капитализм стал представляться таковым что социальные отношения показывает в «производстве стоимости».
Производство стоимости для себя, как вечная необходимость человека и производство «избытка стоимости», излишним, прибавочным трудом как трудом для других «строит», по взгляду К.Маркса, всю социальную систему под названием общество.
Понятие стоимости возникло и возникает только в обществе. Его не может быть и не существует например в общине, где нет обмена трудом. В общине производство есть, но нет « производства стоимости», впрочем как и в обществе. Община от общества отлично обменом трудом, трудом как сущностью взаимодействия и естественным, общественным разделением труда, которое таковым образуется трудом для других. Только в таком виде и ипостаси труд как труд проявляется в обществе. Производство труда, затрата рабочей силы общество не квалифицирует как труд, попросту его «не видит». Производство ботинка сапожником в обществе не считается за труд, поскольку нет его общественного выражения посредством обмена. Это производство труда может быть для себя или ненужный труд, что обществом не признаётся ни как полезный труд ни труд вообще, потому что труд не выражает себя как общественный труд.
Если бы не было такого, то Карл Маркс с его просто трудом не стал бы писать вопреки «производству трудом стоимости»: «Но является ли труд действительно полезным для других, удовлетворяет ли его продукт какой-либо чужой потребности, — это может доказать лишь обмен»,23-96.
Производство стоимости показывает пропорциональное отношение производства для себя и для других. Производство для себя, К. Маркс и представляет стоимостью труда, которое зависит от средств восстанавливающих труд, как их стоимость. Он даёт гневную отповедь Прудону в «Нищете философии» тем что стоимость труда объясняется «дороговизной продуктов». В чём ясно видно меркантилизм, объяснение стоимости труда «дороговизной стоимости продуктов», т.е. если бы стоимость продуктов питания было невысока, то и стоимость труда или стоимость восстановления труда была бы ниже и составляла бы меньшую часть в «произведённой стоимости», как самовостанавливающая часть, как стоимость произведённая для себя.
Меркантилизм в том что труд и его стоимость объясняется стоимостью, хотя должно быть наоборот, стоимость должна объясняться трудом.
Но К. Маркс не знал что понятие труда социальное, обществообъединяющее и для него труд сапожника состоит в том что он изготовил ботинок, в виде «потребительной стоимости», хотя его труд состоит в том что он произвёл его для других.
Причём «хорошо организованное производство для других» не объясняет общество, для этого необходим обмен, в котором проявляется труд, как труд, как полезный для других.
Существенное и определяющее для других, относительность человека и общества, К.Маркс «производством стоимости» показывает общество относительно человека, но эта относительность выражается не трудом, что есть на самом деле, а стоимостью, производимую трудом сверх содержания человека.
Он показывает и представляет создание стоимости для самого себя стоимостью труда и вечной необходимостью человека. Что иногда в его произведениях и проскакивает что для себя вовсе даже не труд, но производство трудом стоимости для себя – всё объясняющее в теории.
Производство стоимости для себя и для других, показывает и представляет реформацию общества в общество производителей, пролетариата, в котором для других будет представлять не капиталистическое присвоение, а станет действительно общественным. На основании этого и делался вывод о бесперспективности государства как социального органа.
Общественные (общие) потребности будут удовлетворяться не посредством налогов, а посредством труда для других, «производством стоимости» сверх личного содержания или «труда». Наличие сверх труда, прибавочного труда, который производит стоимость больше своей стоимости и кроется утопия марксизма.
Общество образуется «общественным содержанием» производства, производством для других, в отличие и относительно содержания каждого отдельного человека, которое он производит для себя во первых и предварительно. Социальная структура общества образуется трудом, трудом для других, социальным содержание или трудом для общества.
Человек в обществе индицируется трудом, а не затратой рабочей силы и такого общества как общество пролетариата быть не может.
Отсутствие наёмных рабочих и соответственно классовых отношений в обществе означало бы равность людей как капиталистов и соответственно бесклассовое общество. Капиталистические отношения это отношения наёмных рабочих и капиталистов, потому что они два разных класса. Эти отношения не являются социальными, потому что не образуют общество и общественное производство. Это отношения распределения стоимости.
Социальными они представляются в том случае, если стоимость производится трудом и соответственно отношения к производимому труду. Часть которого обеспечивает сам труд, другая часть или принадлежит капиталистам или «остаётся общественной».
Социальные отношения образуются трудом, посредством труда, который образует общество и общественное взаимодействие.
Труд стоит труда и общественное взаимодействие само общество обеспечивается взаимодействием труда и труда.
Общество ткача, плотника и пекаря возможно и определяется взаимодействием представляющих ими разного и разнопланового труда. Общественные отношения не возникают внутри одного труда, отношения представляющие один труд и потому не являются социальными.
На капиталистическом предприятии не делят произведённое согласно «трудовому участию».
Распределение происходит другого общественного труда, количество которого определяется взаимодействием труда. Стоимость это есть другой труд, количество которого определяется обменом или рынком.
Марксизм же показывает производство стоимости, так же как производство сукна, в результате производства стоимости он получает стоимость другого рода.
Потому и стало возможно «общество пролетариата» людей «свободного труда», которые производят труд вообще, что взаимодействие труда происходит под «почти естественным» обменом по-стоимости.
Само существование капиталистического общества обеспечивает и выражается взаимодействием капиталистов, представляющих обмен трудом. Потому и общество капиталистов, что труд представляется в понятийной и научном понятии только в качестве социального взаимодействия людей. В качестве сущности образующего общество.
Человек производящий труд, производящий например редиску, производит абстрактный труд потому что она(редиска) должна быть потребительной для других. Только в таком случае можно рассматривать труд конкретно. Полезность же для других может показать только обмен.
Социальные отношения в обществе образует труд и они не могут быть по отношению к одному труду. Рассматривать труд как средство эксплуатации трудящихся, которым пользуются капиталисты невозможно, потому что это не общественные отношения.
Отношения производителя например картошки и хозяина поля невозможно представить как отношения производителя продукта, который частично присваивается хозяином, выступающего в роли эксплуататора и присваивателя труда в виде мешка картошки.
В обществе присваивается не производимый труд, а другой общественный, который есть стоимость труда.
Эта простая мысль представляет утопическими выводами, которыми располагает меркантилизм, показав что в примере с картошкой, труд производит не её или вообще продукт, а «стоимость».
Присвоение же стоимости уже направляет исследование в нужное русло, тем что труд производит «стоимость», которая непропорционально распределяется между капиталистом и наёмным рабочим.
Распределение стоимости есть не распределение произведённого труда и произведённого картофеля, а распределение другого труда, которого «стоит» картофель.
В этом состоит сущность общества и общественного труда. Потому общественным не может быть труд общины где нет обмена и на отдельной фабрике, где только один труд может представляться как труд, как общественный труд выраженный например в тепловозе, а не как труд сварщика, токаря, сборщика.
Стоимость представляет другой труд и труд стоит другого труда. Труд не стоит пока не стоит другого труда, который и есть его стоимость. Сапоги не стоят, они стоят сукна и т.д.
Общество образуется трудом и чтобы представить и выразить их, необходимо чтобы было их хотя бы два. Отношения труда и труда.
Социальные отношения не могут быть рабовладельческими или капиталистическими, между рабами и рабовладельцами, наёмными работниками и капиталистами, согласно социально-экономической формации. Социальные отношения составляют отношения равенства двух индивидов и они не могут быть отношением двух наёмных работников, потому что это взаимодействие не то что трудно представить, а такое взаимодействие невозможно ввиду продажи ими рабочей силы.
Продажа рабочей силы непременно полагает капиталиста, тому кому она продаётся и потому совершенно отменяет взаимодействие труда наёмных работников. Труд и наёмный работник такие же далёкие понятия, как труд и продажа рабочей силы.
Теория устройства «нового общества» Карла Маркса, в котором все наёмные работники, насквозь утопична, потому отменяет взаимодействие труда или тот самый рынок, действительность которого очевидна.
Марксизм по своей природе вредное учение потому что всех представляет наёмными работниками, работниками сущность которых состоит в отсутствии связи человека с трудом и его продуктом.
Марксизм потому марксизм что он основан на определённом отношении к труду. Труд он представляет действием, деятельностью осуществления просто труда.
Представление труда просто трудом, трудом вообще – «фирменная марка» марксизма.
Казалось что только при таком отношении к труду возможно равенство людей, людей кормящихся от производства труда, людей продающих просто труд и в таком случае он должен быть только наёмным.
Вот что оптимистично писал Карл Маркс в «Экономических рукописях»: «Индивидуум не имеет с самого начала ни капитала, ни земельной собственности. С самого рождения в силу общественного распределения ему предназначен наёмный труд».
В тех же «Экономических рукописях»: «Безразличие к определённому виду труда соответствует общественной форме, при которой индивидуумы с лёгкостью переходят от одного вида труда к другому и при которой какой-либо определённый вид труда является для них случайным и потому безразличным. Труд здесь, не только в категории, но и в действительности, стал средством создания богатства вообще и утратил свою специфическую связь с определённым индивидуумом».
Особое отношение к труду в виде труда создающего богатство Карл Маркс превратил стремление Адама Смита к выделению труда в особую экономическую категорию. «Огромным достижением Адама Смита явилось то, что он отверг всякую определённость деятельности, создающей богатство; у него — просто труд, не мануфактурный, не коммерческий, не земледельческий труд, а как тот, так и другой». «Безразличие к определённому виду труда предполагает весьма развитую совокупность действительных видов труда, ни один из которых не является более господствующим. Таким образом, наиболее всеобщие абстракции возникают вообще только в условиях богатого конкретного развития, где одно и то же является общим для многих или для всех элементов. Тогда оно перестаёт быть мыслимым только в особенной форме».
Марксизм возник и представляет понятие труда довольно свободной абстракцией никак не связанной непосредственно с человеком. Труд человека не конкретным понятием, а абстракцией, вроде того что человек трудится.
Только в таком виде понятие труда может вполне представлять продажу труда, которая к труду отношение не имеет вообще и «общество трудящихся».
Пользу такого труда марксизм не определяет, полагая что он должен «производить стоимость». Такое отношение и делает нас всех вместе и каждого в отдельности, перекати – поле
производящих просто труд, который по логике марксизма выражается в неопределённом понятии «стоимости». Сапожник произвёл ботинок, затратив рабочую силу – полезен ли его труд, является ли ботинок полезной вещью, создал ли он «стоимость», если создал, то какова она «потребительная» или «меновая» есть ли она вообще и какова её величина, с точки зрения марксизма это абстрактность, не выражающаяся ничем.
Но если не унывая, по-меркантилиски стоимость можно объяснить стоимостью, то на чём строиться баланс производства и потребления? Можно ли высчитать таким же образом «сколько людям нужно хлеба, так же высчитать и количество пар обуви»?
Как определить полезность труда если он изначально абстрактен, просто труд?
Т.е. нет такого механизма определяющего полезность труда, поскольку это понятие абстрактное из-за его наёмной сущности.
В разделе «Метод политической экономии» «Экономических рукописей» К. Маркс пользуется этом методом простого труда. «Таким образом, лишь здесь абстракция категории «труд», «труд вообще», труд sans phrase *, этот исходный пункт современной политической экономии, становится практически истинной. Итак, простейшая абстракция, которую современная политическая экономия ставит во главу угла и которая выражает древнейшее отношение, имеющее силу для всех общественных форм, выступает, однако, только в этой абстракции практически истинной как категория наиболее современного общества. Можно было бы сказать, что то, что в Соединённых Штатах является историческим продуктом, — это безразличие к определённому виду труда, — у русских, например, есть врождённая склонность. Однако прежде всего существует огромная разница в том, варвары ли могут быть ко всему приспособлены или же цивилизованные люди сами себя ко всему приспособляют. И потом, у русских этому безразличию к какому-либо определённому виду труда практически соответствует традиционная прикованность к вполне определённой работе, от которой они отрываются только вследствие внешнего воздействия».

Теория простого труда, труда вообще не даёт возможность понять что есть труд.
Поскольку большинство вещей, если не все, являются результатом производства, то само производство должно быть выражением полезного труда. Т.е. труд должен производить полезную вещь, как выражение своей полезности. Полезный труд производит полезную вещь и насколько это составляет силлогизм, настолько и показывают эффективность производства.
Эффективность и неразрывную связь непосредственного производства и потребления, ведь каждая произведённая вещь «потребительная стоимость», ввиду своей полезности.
Но как это совместить с по сути точным определением К. Маркса: «продукт труда должен быть полезен, но не для самого производителя, а для других людей»,23-84.
Это нарушает казалось незыблемый закон полезного производства как выражение полезного труда, производства для непосредственного применения, использования, потребления.
Называя наше общество обществом потребления, мы должны представлять само потребление противостоящее производству. Само же производство самостоятельным процессом изготовления полезных вещей, и логика подсказывает что чем более оно организовано тем более эффективно.
Но полезность «продукта труда для других людей» показывают обособленность человека в структуре общественного производства, чем накрепко связывает производство и потребление.
Так что начало экономического исследования Карла Маркса и начало «Экономических рукописей»: «Индивидуумы, производящие в обществе, — а следовательно общественно-определённое производство индивидуумов, — таков, естественно, исходный пункт», не совсем то что должно быть исследовано. Потому что следствие такого производства «продукт процесса труда есть потребительная стоимость, вещество природы, приспособленное к человеческим потребностям посредством изменения формы. Труд соединился с предметом труда. Труд овеществлён в предмете, а предмет обработан»,23-193.
Необходимо же отразить и выразить не производством труда полезной вещи, а выражением её полезности для других. «Овеществление труда» в потребительной стоимости не выражает труд как труд, потому что человек « должен произвести не просто потребительную стоимость, но потребительную стоимость для других, общественную потребительную стоимость»,23-50.
Объяснением тому служит то, что труд должен производить «непотребительные стоимости для своих владельцев и потребительными для своих невладельцев»,23-96. Производитель производит явную «непотребительную стоимость» для выражения общественной сущности производства и своего труда.
Общественное производство поэтому есть конкретное производство «непотребительных стоимостей» для самих себя, а есть производство потребительных стоимостей для других.
Здесь очень зримо проступает утопия социализма, общественного производства для себя.
Общественное производство это производство для других и каждый из членов общественного производства потому является таковым лишь постольку, поскольку он это делает, производит для других.
Только в качестве производителя непотребительной стоимости труд выражает самого себя. Т.е. только осуществление производства непотребительной стоимости в виде ботинка сапожником или пирога пекарем труд квалифицируется как труд. Производства ими же потребительной стоимости не может объяснить общественное производство, т.е. всеобщее производство потребительных стоимостей, полезных вещей, не может объяснить общественное производство.
Такое производство снимает с человека ответственность производства им явной «непотребительной стоимости», или конкретной потребительной стоимости для других, если он производит труд, затрачивая при том рабочую силу.
Большое, если не определяющее утопию теории Карла Маркса является то что: «Для сюртука, впрочем, безразлично, кто его носит, сам ли портной или заказчик портного. В обоих случаях он функционирует как потребительная стоимость»,23-50.
Во-первых сюртук должен быть непотребительной стоимостью для производителя, портного.
Во-вторых он должен быть товаром в виде потребительной стоимостью для других,23-50.
Вообще по отношению к понятию стоимости применяются шаманские заклинания или она является волшебной палочкой объясняющей неразрывную связь между производством и потреблением. Если труд производит потребительную стоимость, то ценность(потребительная стоимость) показывает вещь ценностью для потребления. Что в свою очередь показывает неразрывную связь между производством и потреблением, ведь труд «производит потребительные стоимости».
Если же труд производит меновую стоимость, то показывается связь двух меновых стоимостей, притом произошёл ли двух вещей товаров вообще можно не рассматривать, если вещь обладает меновой стоимостью.
Изыскания меркантилизма связаны с представлением стоимости как свойство данной вещи.
Сложное понятие как общество оказывается можно объяснить простыми вещами, такими как просто труд производящим сообразно социально-экономической формации, просто полезную вещь. Производство полезной вещи общественного применения подневольным рабом или свободным наёмным рабочим обеспечивают и выражают социальную сущность производства. Полезность труда выражает и выражается полезностью вещи и потому общественное производство это производство полезным трудом полезных вещей.
Но если глубже вникнуть в теорию К. Маркса, которая на сегодняшний день является объяснением социального бытия, то окажется что труд не производит полезные вещи потребительные стоимости, по крайней мере, не должен этого делать, чтобы быть трудом образующим общественное производство. Общественная связь в обществе согласно этому должна осуществляться в производстве, производством потребительных стоимостей для других.
Только в качестве производителя непотребительной стоимости труд выражает самого себя. Т.е. только осуществление производства непотребительной стоимости в виде ботинка сапожником или пирога пекарем труд квалифицируется как труд. Производства ими же потребительной стоимости не может объяснить общественное производство, т.е. всеобщее производство потребительных стоимостей, полезных вещей, не может объяснить общественное производство.
Такое производство снимает с человека ответственность производства им явной «непотребительной стоимости», или конкретной потребительной стоимости для других, если он производит труд, затрачивая при том рабочую силу.
Общее производство предполагает только распределение.
Следовательно производство полезных вещей, «потребительных стоимостей» не выражает сущность общественного производства, потому что только в качестве «непотребительной стоимости» она удовлетворяет этому понятию, объясняет его.
Трудность для производителя участвующего в общественном производстве, состоит в том «Чтобы произвести товар, он должен произвести не просто потребительную стоимость, но потребительную стоимость для других, общественную потребительную стоимость»,23-50.
Производство полезной вещи, которая как-то объективно должна обеспечивать потребности других, а не самого производителя.
В чём можно уличить К.Маркса, что «естественно возникшее общество и общественное производство» в виде первобытной общины как раз и было производством « для себя» и не было нужды производить конкретно производить «потребительную стоимость для других».
Первобытное производство было производством как раз «потребительных стоимостей», полезных вещей, потому что это было производство «для себя». Общее совместное производство «для себя», для производителей нивелировало конкретность производства для других.
Когда убивают мамонта или собирают полезные и питательные коренья, то не задумываются о конкретной пользы их для других. Эти предметы есть просто полезные вещи.
В том и дело что в обществе непременно полагается «общественно полезный характер их частных работ он отражает в той форме, что продукт труда должен быть полезен, но не для самого производителя, а для других людей»,23-84.
Потому выводы Карла Маркса объективны и выражают сущность общества, а не общины только в этом случае: «Для того чтобы стать товаром, продукт должен быть передан в руки того, кому он служит в качестве потребительной стоимости, посредством обмена»,23-50.
Следует заметить что в отличие от «производства товара в виде полезной вещи для других», понятие товар выражается обменом, а не производством «полезной вещи для других».
«Но ни хлеб, отчуждавшийся в виде оброка, ни хлеб, отчуждавшийся в виде десятины, не становился товаром вследствие того только, что он произведён для других»,23-50.
Товар становится товаром «посредством обмена», когда он, выражаясь языком меркантилизма представляет из себя «меновую стоимость». «Оброк и десятина», как раз и не выражают меновую стоимость или просто не являются продуктами для обмена и обмена. Они есть налоги.
Обмен есть взаимодействие двух товаров, а не «передача в другие руки продукта труда в виде полезной вещи кому она служит в качестве потребительной стоимости».
Обмен есть взаимодействие двух вещей – товаров, которые таковыми являются в обмене.
Обмен же образуется потому что они представляют полезность для других, общественную полезность.
Логика того что вещь полезна и ей только остаётся вступить в обмен, сообразно полезным качествам и в сущности обмен есть взаимодействие этих полезных вещей. Которые товары представляют собой в натуральном, неприкрытом виде – ущербна.
Вещь должна представлять собой не полезность, а полезность для других, общественную полезность, а эта полезность кроме как обменом выявить и вычленить нельзя.
Непредсказуемый обмен товара на товар, который есть рынок и который рождает, образует стоимость, сущность того что вещи равны, одинаковы, Карл Маркс представляет «стоимостную сущность вещи» и на основании этого организуемый обмен.
Наука на сегодняшний день не может подняться выше того чтобы представлять стоимостью не саму вещь а то что она стоит. Она не может отказаться от того чтобы представлять стоимость или суммой затрат или полезностью её для потребления, потребителя.
Она представляет меновую стоимость вещи несмотря на то состоялся ли обмен. Она рассматривает стоимость вопреки обмену, изучая при этом не сам обмен, а причину и условия его организации, создания.
Она показывает производство вещи как «стоимости». Если вещь производит просто производитель то она составляет и представляет стоимость, если её производство осуществляет наёмный работник, то в её составе наличествует ещё и «прибавочная стоимость».
Для того чтобы осветить это производство стоимости необходим капитал, чтобы показать покупку труда по стоимости. Ущербность состоит в том что стоимость производится из стоимости, объясняется ею .
Стоимость объясняется только обменом и стоимость для обмена – антинаучный взгляд на её природу. Вещь для обмена не может иметь стоимость, потому что действительная стоимость представляет не она сама, а другая вещь, которую она стоит.
Стоимость образуется и создаётся из обмена, в котором равны две вещи – товара, один товар «стоит» другой.
Все качества отдельной вещи под названием стоимость можно отнести к утопическим и псевдо-научным измышлениям.
Все псевдо-научные измышления исходят из того что пытаются представить на научную основу, платформу то что создаёт обмен, полезность ли вещи, её «меновая или потребительная стоимость», «трудовая стоимость».
Многообразие подходов к стоимости вещи говорят только об одном – организации обмена на основании чего либо, например её полезности или заключённого в ней труда.
Только сам обмен образует стоимость вещи равность её с другой вещью.
Стоимость в самой вещи или стоимость вещи предполагают стоимостное взаимодействие, хотя на самом деле товарное взаимодействие организует обмен и показывает стоимость, то что вещь стоит.
Стоимости не было и не могло быть там где обмен отсутствует или отсутствовал – например в первобытной общине или на отдельном предприятии.
Стоимость не «создаётся» например трудом, а образуется из обмена.
Обмен есть сущность общества, которая определяется не «созданием меновых стоимостей», а образует обменом стоимость вещи.
Чего стоит ботинок или лампочка ответить может только обмен, который определяет действительную равность этих вещей с другими.
Какова «созданная меновая стоимость», ботинка, если он только один и лампочка, которая не горит –риторический вопрос.
Обмен образует общество и взгляды Карла Маркса выраженные в «Рукописях» не отражают эту сущность: «Простейшая экономическая категория, например меновая стоимость, предполагает население — население, производящее в определённых условиях, — а также определённые формы семьи, общины или государства». Он показывает те социальные образования, где обмена не может быть(семья и община) или государство, надобменная сущность. Сущность, которая образуется над обменом, над обществом. Или как он сам же писал в « Критике Готской программы»: «Что под «государством» на деле понимают правительственную машину или государство, поскольку оно в силу разделения труда образует свой собственный, обособленный от общества организм».
Можно отметить что такое видение показывает отсутствие в государстве такого понятия как труд, оно свободно от него, в то время как общество им образовано.
В этой же «Критике» он писал о том что «Здесь, очевидно, господствует тот же принцип, который регулирует обмен товаров, поскольку последний есть обмен равных стоимостей».
Обмен товаров образует стоимость, ту научность и неведомую сущность под названием рынок, которая «невидимой рукой» образует общество.
Пока мы будем изыскивать научно-обоснованную и равную стоимость, мы будем строить «справедливое общество» и биться в глухую стену.