Переписка материалистов

Недавно пошёл к своему школьному товарищу за перфоратором - я делаю дома ремонт. Когда я пришёл, товарища ещё не было дома. По сотовому телефону он предупредил меня, что попал в «пробку» и скоро приедет. Я стал ждать его в подъезде, стоя у окна и созерцая помойку напротив его дома. От нечего делать я взял несколько книжных страничек, лежащих на подоконнике, видимо, кем-то забытых, и стал читать:

« … В сытые годы, когда наша фирма работала успешно, величина распределяемых сумм на потребление для нас, учредителей, была незначительна и особо на фоне больших прибылей не выделялась. Кроме того, мы ещё работали сами, а потому жили нуждами производства. Поэтому баланс между потреблением и накоплением, то есть частями прибыли, которые пускались на личные нужды и на цели развития, расширения бизнеса, более-менее соблюдался. Но жизнь течёт и изменяется. А люди устроены так, что каждый хочет меньше работать и больше получать. И вот так незаметно для нас мы все больше отходили от дел и все больше сосредоточивали своё внимание на личной жизни. Это привело к тому, что: во-первых, мы стали меньше вникать в проблемы производства (это за нас уже делали наемные работники) и все больше сосредоточивались на собственном благополучии. Сумма получаемой фирмой прибыли падала, а наше потребление росло. И со временем это потребление сравнялось с суммами прибыли. Никакой внятной системы использования прибыли у нас не было, просто на собрании учредителей решалось - сколько распределять на то или иное. Раньше это не было так критично – мы знали о нуждах фирмы и сдерживали свое потребление, но, отойдя на покой, и увеличив свое потребление, мы сами создали ситуацию, когда возникла вероятность «проедания» бизнеса. Вот тут бы нам и сообразить, что нужно выстроить четкую и понятную систему распределения, чтобы исключить возможные эксцессы. Но большинство самоуверенно считало, что мы умные и не допустим «перегибов». К тому же наши взаимоотношения строились на основе приятельских и дружеских связей. В общем, первый звоночек мы прозевали, будучи крайне самонадеянными. Всё так же на общем собрании учредителей мы каждый раз принимали решение о сумме выдаваемых дивидендов с учетом необходимых нам на потребление (то есть личных расходов) денег. Каждый надеялся, что его партнер сумеет обуздать собственную жадность, себя-то уж каждый считал и умным и не жадным. Но оказалось, что это не так. Сначала один влез в долги к фирме. Потом – другой. Тут надо отметить еще один момент. Мы были не только самонадеянными, но еще и добрыми. На тех же общих собраниях мы решали, выделять ли деньги в долг тем или иным лицам при их обращении к нам. Выдавались, естественно, оборотные деньги, то средства фирмы. Доброта и благородство требовало от нас выдачи денег всем, кто ни попросит (не свои же личные). Так мы и делали. Именно поэтому и долги учредителей перед фирмой были «нормальными», шли в общем потоке выданных ссуд и займов. Но если посторонние кредиторы обязаны были вернуть долги в срок, то учредители всеми правдами и неправдами пытались отсрочить их возврат или решить вопрос погашения своих задолженностей за счет увеличения сумм выданных дивидендов. Долги жгли им карманы, а отдавать не хотелось. Вариант напрашивался сам собой – склонить учредителей распределять больше денег на личные нужды. То, что при этом может пострадать бизнес, имело уже второстепенную роль – главным стало собственное потребление, которое уменьшить было крайне сложно. Но и увеличивать дивиденды выше полученной прибыли было не разумно. Это понимал каждый. Наметились два пути (и оба неверные, как оказалось). Первый, распродавать имущество, которое не было связано с деятельностью фирмы. Но раз, встав на этот путь, остановиться было уже тяжело. Прецедент был создан, и должники настаивали на его продолжении. Так под продажи попало и имущество бизнес-деятельности. Это наносило вред фирме, но все надеялись, что это временно. Второй путь состоял в том, чтобы разрешить должникам иметь долги, которые можно было пока не отдавать. Их предполагалось гасить позже, когда «ситуация станет лучше» или когда продастся лишнее имущество. И эти, сложновозвратные, долги занозой впились в тело наших взаимоотношений. Каждый раз ими притыкали должников, те обижались, разражался скандал. Собрания учредителей стали похожи на «бабьи склоки»: ругань, взаимные обвинения, угрозы, слезы и истерики. Отношения между нами стали не только не дружественными, но и враждебными. Это был второй звоночек, но мы и его не услышали. Должники просили, а часто и требовали, увеличить сумму распределённых дивидендов, так как оказалось, что они были должны не только нам, фирме, но еще и нахватали кредитов в банках, и теперь они уже просто фактически не могли снизить свои выплаты по ним. Те из нас, кто еще здраво мыслил и представлял положение дел, уговаривали должников, просили их снизить потребление, призывали их к справедливости и пытались устыдить. Но в денежных отношениях, как оказалось, нет места этике и нравственности. О каком стыде и справедливости можно говорить, когда банки «давят» с возвратами кредитов. У должников выработалась особая манера поведения на собрании учредителей, они все время пытались доказать и показать, как им плохо. Это было сравни с инстинктом – как только начиналось собрание учредителей, так сразу должники начинали жаловаться. Появились всевозможные болезни и какие-то родственники, которых надо поддерживать. «Давление на жалость», взывание к чувствам сострадания, часто слезы и попрошайничество стали нормой. И, наоборот, у тех, кто не имел долгов, появилось чувство обманутости, они ругались на должников, требовали погашения долгов. Все заканчивалось скандалом и взаимными обидами. Вскоре во взаимоотношениях между нами появилось недоверие. Если раньше должники сами рассказывали про свои «неимоверные» траты, пытаясь убедить других, что вот им-то хуже всех, то теперь им не верили, требовали доказать. Была создана комиссия по проверке потребления каждого из нас. На свет, то есть на собрание учредителей, стали вытаскивать всё личное и интимное, всё «грязное бельё». Однако это не только не увеличило доверие, но и в конце концов совсем развело стороны «по своим углам». Все стали мелочно копаться в жизни каждого, советуя изменить те или иные траты, поменять тот или иной образ поведения. В первую очередь запретили все развлечения. Разрешалось тратить только на неотложные нужды, список которых был составлен. Некоторые траты собрание стало делать за каждого учредителя само, например, погашение всевозможных кредитов. Глядя же на наличие кредитов и ссуд, те, кто их не имел, тут же набрали собственные. Это только усиливало давление на бизнес. Прибыль становилась всё меньше, а учредители требовали все больше денег на собственное потребление, и занимались лишь выяснением отношений между собой: какие товары и где покупать, кому из родственников можно помогать, а кому нет, какие болезни надо лечить, а с какими можно еще подождать и т.п.

Каждый из нас был загнан в рамки трат. Мы перестали принадлежать самим себе. За нас всё решало собрание учредителей. А тут еще супруги стали возмущаться тем, что не могут распоряжаться деньгами по своему усмотрению. В общем, мы возненавидели друг друга. И закончилась сия славно начинавшаяся эпопея банкротством фирмы и скандальным «разводом» учредителей.

А нужно-то было всего лишь исключить всякую доброту, дружбу, приятельство, благородство, справедливость, то есть любые нравственные категории из наших взаимоотношений. Их надо было строить сугубо на ВЫГОДЕ. Для этого необходимо было совместно и добровольно принять понятную и прозрачную систему распределения прибыли и строго ее придерживаться. Она, по моему мнению, могла бы состоять всего из двух пунктов:

1. Дивиденды должны быть частью прибыли (какая конкретно часть, можно было договориться, например, 50 или 70% от прибыли). Этим достигается заинтересованность в получении максимальной прибыли и дисциплинирует учредителей в их собственных расходах. Отсекаются все посторонние аспекты: болезни, дети, учёба, машина и т.д. Только прибыль. Всё остальное исключительно личное дело (хоть беда и хоть радость).

2. Деньги фирмы никому ни в долг, ни в кредит не давать. Если уж нужно кому-то помочь, то только из личных средств. Деньги фирмы должны быть неприкосновенны.

Вот эти принципы, очищенные от всякой благородной мишуры, и могли бы стать залогом крепости отношений и взаимоуважения …»

Ни начала, ни конца у этого повествования не было. «Скука смертная» - подумал я и увидел подъезжавшую машину моего приятеля. Хорошо, что я не бизнесмен...