Относительность одновременности – самое темное место в СТО. И самое слабое, – слабое настолько, что, как говорится, «ткни пальцем – и все развалится». А ВСЕ (в смысле: СТО) развалится, потому что относительность одновременности – краеугольный камень СТО… Потому-то релятивисты, начиная с Эйнштейна, и «темнят» в этом вопросе…. В общем, это весьма любопытный вопрос…
Но прежде чем приступить к его обсуждению мы должны разобрать, так сказать техническую его часть - вопрос о синхронизации разнесённых часов - вокруг этого будут вращаться все наши дальнейшие рассуждения.
СИНХРОНИЗАЦИЯ ЧАСОВ
Пусть имеются часы А и В, расположенные на расстоянии АВ друг от друга. И пусть А и В покоятся относительно света. Допустим, мы пошлем луч света из А в момент времени ta (по часам А). Этот луч отражается от В в момент времени tb (по часам В) и возвращается в А в момент времени ta1. Если А и В неподвижны относительно света, то время движения света от А к В = времени движения света в обратном направлении – от В к А. Это значит, что если часы А и В идут синхронно, то точка tb лежит в точности по середине временного отрезка ta-ta1. Или: ta1-tb=tb-ta.
Отсюда и способ синхронизации А и В (если они идут не синхронно). В момент времени ta=0, наблюдатель в А посылает луч света в В. В момент прихода света в В наблюдатель в В сбрасывает свои часы в 0. Затем наблюдатель в А, получив отраженный сигнал, переводит стрелки своих часов назад на половину отрезка ta-ta1. Процедура закончена. (Этот способ придумал Пуанкаре и затем его использует Эйнштейн).
Теперь посмотрим, что будет, если А и В движутся ОТНОСИТЕЛЬНО СВЕТА, т.е. движутся в АБСОЛЮТНОМ смысле, с некоторой АБСОЛЮТНОЙ скоростью v.
Если А и В покоятся и расстояние АВ известно наблюдателям, то наблюдателю в А известен так же и интервал времени, за который свет преодолевает расстояние АВ туда и обратно, т.е. интервал ta-ta1.
Если же А и В, приходят в движение с абсолютной скоростью v, то в результате этого ta-ta1 УВЕЛИЧИВАЕТСЯ в К2 раз и становится =(ta1-ta)/ К2(К – коэффициент Лоренца; здесь и далее вывод формул не привожу, т.к. там все сводится к школьной алгебре). То есть, казалось бы, наблюдатель в А, глядя на одни свои часы должен зафиксировать это увеличение ta-ta1 – и тем самым зафиксировать факт своего абсолютного движения – и принцип относительности будет нарушен.
Однако мы «знаем», что согласно СТО, расстояние АВ вследствие движения сокращается в К раз, и затем, часы А и В по той же причине замедляются в К раз. Это значит, что интервал (ta1-ta)/К2, который ДОЛЖНЫ БЫЛИ БЫ насчитать часы А мы должны дважды умножить на К; тем самым К2 сокращается – и А в состоянии движения зафиксирует то же самое значение ta1-ta, что и в покое. То есть никакого абсолютного движения он не увидит, принцип относительности соблюдается: скорость света, согласно часам А, как в покоящейся, так и в движущейся ИСО АВ одинакова.
Теперь посмотрим что с часами В.
Если АВ движутся, то понятно, что прямой и отраженный лучи света движутся уже с разными скоростями относительно АВ: если прямой луч движется, допустим, со скоростью c-v, то отраженный - со скоростью c+v. Отсюда ясно, что если наблюдатели А и В проведут описанную выше процедуру синхронизации, то в результате часы А и В уже не будут идти синхронно. Если мы посчитаем разность показаний этих часов (т.е. величину их рассинхронизации), то она будет равна xv/с2К2, (х=АВ)
Это без учета сокращения-замедления. Если же мы учтем эти релятивистские эффекты, то К2 опять сократится и мы получим величину хv/c2
Но самое интересное – что произойдет, если А и В попытаются сверить свои часы. Для этого они должны обменяться лучами света, как описано выше, и посмотреть, где находится точка tb: если она в центре ta-ta1, то часы идут синхронно, если же нет, то – нет. Так вот, если они это все проделают, то окажется, что при проверке возникает та же самая ошибка xv/c2, но С ПРОТИВОПОЛОЖНЫМ знаком. В результате эта самая ошибка «самоликвидируется» - и точка tb окажется в центре ta-ta1! Таким образом, сопоставляя ta, ta1, tb, наблюдатели опять таки не увидят своего абсолютного движения и сочтут, что скорость света в их ДВИЖУЩЕЙСЯ ИСО =с – как и в неподвижной; т.е. скорость света одинакова для любых ИСО – принцип относительности соблюдается.
Отсюда, замечу, должно быть понятно, откуда в преобразованиях Лоренца для времени возникает этот член xv/c2, и в чем его физический смысл. Указанное рассогласование часов в совокупности с сокращением длин и замедлением времени деформирует, искривляет измерительную систему в каждой ИСО таким образом, что это искривление компенсирует абсолютное движение этой ИСО, так что скорость света во всех ИСО оказывается одинаковой – принцип относительности соблюдается.
Вот все, что касается «технической» части вопроса.
«Мы должны обратить внимание на то, что все наши суждения, в которых время играет какую-либо роль, всегда являются суждениями об ОДНОВРЕМЕННЫХ СОБЫТИЯХ. Если я, например, говорю: «Этот поезд прибывает сюда в 7 часов», - то это означает примерно следующее: «Указание маленькой стрелки моих часов на 7 и прибытие поезда суть одновременные события».
Кажется, Эйнштейн пытается поучить нас как пользоваться часами, ну да бог с ним… В конце концов он прав: определить время события – значит выяснить какие показания часов имели место ОДНОВРЕМЕННО с этим событием.
Далее, на след. странице:
«Может показаться, что все трудности, касающиеся определения «времени», могут быть преодолены тем, что вместо слова «время» я напишу «положение маленькой стрелки моих часов». Такое определение, действительно, достаточно в случае, когда речь идет о том, что определить время лишь для этого самого места, в котором как раз находятся часы; однако это определение уже недостаточно, как только речь будет идти о том, чтобы связать друг с другом во времени ряды событий, протекающих в различных местах…»
И далее: если в точке А имеются часы А, а в точке В – часы В, то
«…невозможно без дальнейших предположений сравнивать во времени какое-либо событие в А с событием в В; мы определили пока только «А-время» и «В-время», но не общее для А и В «время»».
И вот здесь – СТОП.
Одно дело, когда речь идет о физически не связанных, т.е. о СЛУЧАЙНЫХ событиях. Например: воробей вспорхнул с ветки дерева – мои часы в этот момент показывали 2:00. В этом случае весь вопрос сводится к технике измерения времени. На глаз мне может показаться, что указанные события произошли одновременно. Однако если бы они были засняты, например, на видео, то тогда я, возможно, мог бы разглядеть, что события все же произошли неодновременно. – Весь вопрос здесь, повторяю, является сугубо техническим и как таковой – не интересен не только с философской, но даже и с физической точки зрения.
Другое дело, если речь идет о физически связанных событиях. Вот здесь то мы и должны обсудить эту самую технику измерения времени - как с физической, так и с философской точек зрения. Техника измерения времени КАК ТАКОВАЯ становится здесь объектом критики; это значит, мы должны выяснить, на каких физических и философских принципах она основана и насколько состоятельны эти принципы.
Что значит «физически связанные события»? Это значит, что речь идет о событиях, в отношении которых должен соблюдаться закон достаточного основания, или причинно-следственной связи. В самом простейшем виде указанный закон сводится к тавтологии: одинаковые события протекают одинаково – и этого нам достаточно для дальнейших рассуждений.
Применительно к нашему вопросу это означает следующее. Если мы возьмем двое одинаковых часов, поместим их в одном месте и затем синхронизируем, то у нас есть все основания думать, что часы и далее будут идти синхронно, т.е. что стрелки часов всегда будут указывать на одни и те же цифры ОДНОВРЕМЕННО. При этом мы понимаем, что под воздействием всякого рода случайных факторов, синхронизм часов может нарушиться, но мы полагаем, что у нас всегда есть принципиальная возможность свести действие этих факторов к приемлемому минимуму. По этой самой причине мы можем легко абстрагироваться от этих факторов, - как вообще абстрагируемся от всякого рода случайностей, - и считать, что теоретически двое часов при указанных выше условиях могут идти синхронно неопределённо продолжительное время.
Следующий шаг. Возьмем теперь наши одинаковые и синхронизированные часы и разнесем их в разные места пространства. Можем ли мы считать их синхронно идущими после этой процедуры? Вообще-то, как говорится, «не факт». И здесь возможны 2 варианта.
Первый. Мы полагаем, что перемещение (т.е. движение) часов не оказывает никакого принципиального влияния на ход часов. То есть мы понимаем, что факторы, связанные с движением (ускорение, например) может повлиять на ход часов, но все подобные влияния мы рассматриваем как помехи, с которыми всегда можем бороться и на практике свести их к пренебрежимо малой величине. Это означает, что теоретически мы, как и в предыдущем случае, можем абстрагироваться от этих помех и считать разнесенные часы - идущими по-прежнему синхронно.
Второй вариант. Мы можем считать, что движение часов (после их синхронизации в одном месте) ПРИНЦИПИАЛЬНО нарушает правильность их хода. В конце концов, мы можем сказать, что существует неизвестный нам фактор (или ряд факторов), который неизвестным образом влияет на ход часов. От действия этого фактора, как мы полагаем, невозможно освободиться технически и потому невозможно абстрагироваться теоретически. Поэтому для разнесенных часов требуется особый способ их синхронизации – к чему Эйнштейн сейчас и перейдет…
Но… Совершенно ясно, что НЕЛЬЗЯ ПРОСТО ТАК взять и сказать, что описанного выше способа синхронизации (когда часы синхронизируются в одной точке пространства, а затем разносятся по разным местам) - что этого способа НЕДОСТАТОЧНО. Или что часы НЕВОЗМОЖНО считать идущими синхронно, после того, как они разнесены по разным местам. – Что значит недостаточно? И почему, собственно, невозможно? Чем плох указанный способ? Без ясного ответа на этот вопрос все дальнейшие рассуждения едва ли не заранее лишаются смысла.
Почему же Эйнштейн не отвечает на этот вопрос и даже как будто не замечает его, хотя как можно не заметить? В конце концов, речь идет об обыденной и общепринятой практике: мы сверяем наши часы, допустим раз в сутки и затем идем, едем, бежим туда или сюда в полной уверенности, что все наши перемещения не влияют на наши часы. Именно этот «предрассудок» Эйнштейн должен «поколебать» прежде всего, а чтоб поколебать его одних слов «недостаточно», «невозможно» явно недостаточно.
Легко, однако, догадаться, почему Эйнштейн игнорирует указанный вопрос. Способ синхронизации, когда считается, что движение не влияет на ход часов – этот способ его принципиально не устраивает, потому что при таком подходе его собственный способ синхронизации разнесенных часов (о чем пойдет речь ниже) становится излишним, неуместным и даже прямо технически безграмотным. А без этого способа СТО невозможна: он является ее принципиально необходимым компонентом.
Но тогда сам собою напрашивается второй вариант: при движении ход часов нарушается, поэтому… и т.д. Но в этом случае прямо в лоб возникает вопрос: а почему, по каким причинам собственно, ход часов нарушается? Заметьте, речь идет не о каких-то случайных помехах; причины должны быть глобальными, «тотальными», имеющими метафизическое значение. И вот на этот вопрос Эйнштейну НЕЧЕГО ответить – не в том смысле, что причины ему неизвестны, а в том, что САМ ЭТОТ вопрос категорически недопустим в его теории. Допусти он его хотя бы на мгновение, - немедленно явится вывод, что если существует причина или фактор (эфир, условно говоря), влияющий на часы при их движении, то значит, существует ИСО, связанная с этим фактором и относительно которой и ход часов, и прочие законы природы обретают наиболее простую и естественную форму. То есть неизбежными становятся понятия абсолютной СО и абсолютного покоя – то самое, за что Эйнштейн на протяжении всех своих статей (о СТО) критикует Лоренца.
Эфир Лоренца Эйнштейн «отменил» в самом начале – во 2-ом постулате: свет у него движется в вакууме. И часы при перемещении движутся в вакууме. И все ИСО равноправны… Вообще-то это значит, что при движении на часы НИЧЕГО НЕ ДЕЙСТВУЕТ, и что, стало быть, все часы во всех ИСО идут синхронно, если однажды они были синхронизированы в одном месте пространства. Все дальнейшие мудрствования Эйнштейна насчет относительности одновременности, его способ синхронизации часов, да и СТО как таковая становятся невозможными.
Казалось бы, Эйнштейн «обречен» «реабилитировать» эфир, «отменить» свою критику Лоренца и вернуться к его (Лоренца) точке зрения. Но и это невозможно; в этом случае весь так сказать, интеллектуальный заряд СТО исчезает, и она становится в лучшем случае математическим украшением электродинамики Максвелла-Лоренца. Но еще хуже то, что – и это касается уже как Лоренца, так и Эйнштейна, - что в этом случае получается, что для того, чтоб обосновать принцип относительности, мы вынуждены постулировать понятия абсолютной СО и абсолютного покоя. То есть, чтоб обосновать принцип относительности мы должны разрушить его в самом начале…
От этого затруднительного положения Эйнштейн с гениальной легкостью отделывается словечками «недостаточно» и «невозможно» - и далее переходит к обсуждению специального способа синхронизации разнесенных часов. Последуем и мы за ним… слегка обескураженные этой его легкостью необыкновенной… то бишь, гениальной…
Итак, Эйнштейн остановился на том, что «невозможно без дальнейших предположений» определить общее для А и В время (разнесенных часов А и В).
«Последнее можно установить, ВВОДЯ ОПРЕДЕЛЕНИЕ, что «время» необходимое для прохождения света из А в В, равно «времени», требуемому для прохождения света из В в А.»
На первый взгляд, определение Эйнштейна смахивает на «чудовищную» банальность, но если мы обратим внимание на то, что Эйнштейн намеренно не указывает какая ИСО (покоящаяся или ЛЮБАЯ) имеется в виду в его определении, то банальность сразу превращается в некий загадочный иероглиф…
Далее следует описание способа синхронизации А и В путем обмена лучами, - этот вопрос мы разобрали в начале – и:
«Часы в А и В будут идти, согласно определению, синхронно, если tb-ta=ta1-tb».
То есть если tb находится в центре ta-ta1.
И опять-таки: без указания движутся или покоятся А и В данное определение синхронности – лишь продолжение иероглифа, вернее, это все тот же иероглиф…
Поскольку АВ=ВА, то Эйнштейн своим определением «определяет» не столько время света туда и обратно (это вторично), сколько прежде всего СКОРОСТЬ СВЕТА туда и обратно; и эта скорость света «туда и обратно» согласно его определению одинакова.
Но, вынужден повторить это в 3-тий раз, определить скорость без указания ИСО, относительно которой она определяется – значит, ничего не определить.
Однако пар.1 (в котором даются цитированные «определения») начинается с того, что Эйнштейн вводит понятие покоящейся СО; и в конце параграфа читаем:
«Существенным является то, что мы определили время с помощью покоящихся часов в покоящейся системе…»
Стало быть, определение Эйнштейна справедливо именно и только лишь для покоящейся ИСО? - так, кажется, мы должны думать? Тогда иероглиф превращается обратно в банальность… Но мы грубо ошибемся, если так подумаем.
Потому что в конце пар.2 оказывается, что если часы А и В движутся, то движущиеся вместе с ними наблюдатели
«применяют к обоим часам установленный в пар.1 критерий синхронности хода двух часов».
Вообще-то в пар.1 не было речи ни о каком «критерии» в каком-то общем смысле и значении: слова такого произнесено не было. Было некое цитированное выше «определение», которое «определяло», что свет проходит равные расстояния (АВ и ВА) за равные промежутки времени. И это определение касалось как будто лишь покоящихся А и В. И вот как раз по отношению к этим-то покоящимся часам А и В из определения Эйнштейна прямо следовал критерий (если угодно) синхронности часов А и В: если промежутки времени, за которые свет проходит расстояния АВ и ВА, измеренные этими часами, оказываются одинаковыми (tb-ta=ta1-tb), то часы А и В идут синхронно. – ВОТ ЭТО все БЫЛО, а ничего иного и бОльшего – НЕ БЫЛО.
И вот теперь оказывается, что и движущиеся наблюдатели обязаны применять к движущимся А и В тот же критерий синхронности, что и покоящиеся наблюдатели – к покоящимся А и В. То есть они должны считать, что и в их движущейся ИСО скорость света от А к В и обратно ОДИНАКОВА. То есть скорость света одинакова как для покоящейся, так и для движущейся ИСО; т.е. СКОРОСТЬ СВЕТА ОДИНАКОВА ДЛЯ ЛЮБЫХ ИСО.
Таким образом, ОПРЕДЕЛЕНИЕ Эйнштейна – это не банальность, и не какое-то новое определение, и не критерий синхронности, это первый постулат – принцип относительности, только иначе сформулированный.
Заметим, что этот самый первый постулат Эйнштейн вообще-то уже сформулировал - на первой же странице своей статьи. Для чего понадобилось формулировать его вторично, причем в нарочито закамуфлированной форме? Мало того, в начале пар.2 он формулирует первый постулат уже в третий раз (и все это на 4 станицах!), но опять-таки другими словами и без указания на то, в каком отношении находится только что данное им ОПРЕДЕЛЕНИЕ к этому первому постулату…
Далее, Эйнштейн воспроизводит и второй постулат (опять-таки «лишний раз»). Затем зачем-то отвлекается на вопрос о об относительности длин… Но вот наконец он возвращается к вопросу об одновременности (синхронности часов) и – следует заключительный аккорд.
ДВИЖУЩИЕСЯ вместе с часами А и В наблюдатели обязаны руководствоваться, как мы уже знаем, указанным выше КРИТЕРИЕМ СИНХРОННОСТИ хода часов (т.е. первым постулатом). Но часы А и В ранее были синхронизированы в покоящейся ИСО. Теперь они движутся со скоростью v. Поэтому скорость света от А к В =c-v, в обратном направлении c+v (Эйнштейн пишет формулы для соответствующих промежутков времени). Поэтому если наблюдатели обменяются лучами света как описано выше, то именно этот факт (разницу скоростей света туда и обратно) они и обнаружат (ta1-tb будет НЕ=tb-ta) . Но они руководствуются, как только что сказано, пресловутым КРИТЕРИЕМ, т.е. ОБЯЗАНЫ думать, что скорость света туда и обратно ОДИНАКОВА. Поэтому если время движения света согласно их измерению оказывается неодинаковым туда и обратно, то они опять-таки ОБЯЗАНЫ прийти к выводу, что это не оттого, скорость света туда и обратно И В САМОМ ДЕЛЕ неодинакова, а оттого их часы идут НЕ СИНХРОННО.
«В то время как наблюдатели, находящиеся в покоящейся системе, объявили бы эти часы синхронными».
И заключительный вывод в виде наставления:
«Итак, мы видим, что не следует придавать АБСОЛЮТНОГО значения понятию одновременности».
Вообще-то НИЧЕГО ПОДОБНОГО мы не видим... Прежде чем толковать об одновременности или синхронности часов наблюдатели Эйнштейна ОБЯЗАНЫ подумать: а что собственно, происходит с часами? Пусть там из определений Эйнштейна следует все, что угодно, но все-таки: что случилось с часами?.. Вот часы А и В покоятся и в этом состоянии наблюдатели их синхронизируют… А вот часы движутся… И что? В чем разница, что изменилось?
Даже если мы предположим, что на часы при движении ЧТО-ТО воздействует (что бы это ни было), часы-то НЕПОДВИЖНЫ друг относительно друга. Это значит, что это ЧТО-ТО воздействует на них в одинаковой мере и физически одинаковым образом. То есть даже если скорость хода часов и изменилась, она изменилась ОДНАКОВО у обоих часов. То есть часы А и В как шли (в покое), так и продолжают идти СИНХРОННО (в движении). Более того, если часы неподвижны относительно друг друга, то физически НЕТ НИКАКОЙ РАЗНИЦЫ, находятся ли они в одном месте пространства, или в разных местах. Между тем в первом случае синхронность часов Эйнштейн не подвергает сомнению, в то время как во втором объявляет часы несинхронными и соответственно провозглашает относительность одновременности.
С другой стороны, если движущиеся часы А и В наблюдатели сочли несинхронными, ну так… пусть они их синхронизируют! – По тому самому методу Эйнштейна – обменявшись световыми сигналами. И это не предложение (просьба), это – ТРЕБОВАНИЕ. Если наблюдатели хотят, чтоб сравнение показаний часов имело смысл, часы ДОЛЖНЫ БЫТЬ синхронизированы.
И вот, если они попытаются синхронизировать движущиеся часы – у них ничего не получится. Время tb ВСЕГДА (при любой скорости v) будет НЕ В ЦЕНТРЕ отрезка ta-ta1. И дело не в методе синхронизации и вообще не в часах, а в том, что часы ДВИЖУТСЯ. По этой причине движущиеся часы невозможно синхронизировать по способу Эйнштейна.
Эйнштейн, впрочем, и не предлагает движущимся наблюдателям синхронизировать часы и это очень благоразумно с его стороны. Потому что в противном случае немедленно возникнет вопрос: что же это за определение и критерий синхронности Эйнштейна, которые заведомо невыполнимы и их невозможно применить ни к каким часам в мире (за исключением неподвижных)? – Даже неподготовленному читателю сразу-же стало бы понятно чего стоят эти определения… (NB! Ни о каком замедлении времени и сокращении длин в первых 2 пар. статьи Эйнштейна еще нет речи.)
Все эти рассуждения, однако, в определенной мере излишни. Ни наблюдатели Эйнштейна, ни он САМ И НЕ СОМНЕВАЮТСЯ, что если часы А и В были синхронизированы в состоянии покоя, то и в движении ОНИ ОСТАЮТСЯ СИНХРОННЫМИ. Эйнштейн ведь собственной рукой написал формулы для времени следования лучей света от А к В и обратно (Tab и Tba), - формулы, в которых фигурирует одно и то же расстояние (АВ и ВА) делённое на РАЗНУЮ скорость (c+v и c-v). Вот эта-то разница скоростей и есть настоящая причина, по которой Tab не равно Tba… Дело совсем в другом…
На каком основании Эйнштейн пишет в формулах c+v и c-v? На основании второго постулата: если скорость света конечна и не зависит от скорости источника, то на скорость света распространяется обычное правило сложения скоростей. Отсюда в формулах Эйнштейна и появляются c+v и c-v.
Однако из первого постулата следует, что скорость света одинакова во всех ИСО, то есть на скорость света правило сложения скоростей не распространяется…
В самом начале статьи Эйнштейн замечает, что постулаты находятся между собой лишь в «кажущемся» противоречии. И вот теперь мы видим: постулаты Эйнштейна в ближайших и главных своих следствиях оказываются ВЗАМОИСКЛЮЧАЮЩИМИ – вот НАСТОЯЩАЯ проблема, которая стоит перед Эйнштейном.
И мы видим как он ее решает… Если до Эйнштейна полагалось, что всякого рода утверждения должны соответствовать фактам, то Эйнштейн, и опять-таки с «легкостью необыкновенной», переворачивает это положение: теперь факты должны соответствовать утверждениям, а если не соответствуют – «тем хуже для фактов». Если скорость света измеренная часами А и В =с, то А и В - «хорошо синхронизированные» часы. А если скорость света оказывается отличной от с, то часы А и В – «плохие» часы, в смысле, идут не синхронно. И это даже и в том случае, когда ни у Эйнштейна и ни у кого вообще, нет никаких сомнений в том, что физически часы А и В идут синхронно… Большего презрения к физике трудно и представить…
Но что мы получаем в итоге? В каком же отношении оказываются постулаты Эйнштейна вследствие описанного переворота?
Принцип относительности формально выдвигается в виде некоего первоначального и всеобщего определения (критерия синхронности), которым как догмой обязаны руководствоваться наблюдатели в любых ИСО. То есть он не столько провозглашается, сколько навязывается вопреки фактам, реальности вообще, и соответственно торжествует лишь формально, а лучше сказать, фиктивно... Поначалу я сравнивал принцип относительности с некой условностью, например, с правилами дорожного движения, которые все обязаны выполнять, но и каждый может нарушить. Теперь же вижу, что и это сравнение слишком оптимистично, потому что ПДД все же большинством соблюдаются, в то время как принцип относительности соблюсти НЕВОЗМОЖНО.
Потому что РЕАЛЬНО сохраняет силу второй постулат и соответственно, принцип относительности РЕАЛЬНО соблюдается лишь в одном единственном случае: когда все ИСО неподвижны, т.е. когда нет никакого ни относительного, ни абсолютного движения. Во всех остальных случаях «безраздельно торжествует» второй постулат. Но торжествует В ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЬ формальным определениям, т.е., так сказать, «подпольно», «нелегально», неформально. То есть второй постулат не находит никакого формального выражения, все формальное бытие, так сказать, узурпировано первым постулатом. Таким образом, форма, закон оказывается несовместимым с реальностью, а реальность – незаконной. Или так: реальность (второй постулат) низведена до уровня фикции, фикция (первый постулат) - возведена в ранг реальности. - И это не путаница, не заблуждение; это навязывается нам вполне сознательно…
Итак, синхронные часы объявляются несинхронными; критерий синхронности часов неприменим ни к каким движущимся часам; способ синхронизации оказывается, скорее способом их рассинхронизации (если они ранее были синхронизированы в состоянии покоя). И самое главное: «кажущееся» противоречие между постулатами становится взаимоисключающим и к тому же обретает форму нелепости, абсурда…
Отсюда, кстати сказать, становится понятным тот способ, каким нам все это навязывается, т.е. та странная литературная форма, в которой все это выражено. Эйнштейн как будто страдает многословием: отвлекается на банальности, повторения, посторонние вопросы. Но с другой стороны в его рассуждениях отсутствуют важные моменты и даже целые фрагменты, принципиально необходимые для понимания всей его конструкции. Такое впечатление, как будто нерадивый студент излагает плохо усвоенный материал…
В самом начале он в общем виде формулирует свои постулаты и мимоходом замечает, что они находятся лишь в «кажущемся» противоречии друг с другом. И читатель легко с ним соглашается, потому что не видит между постулатами (в их общей форме) вообще никакого противоречия. И далее Эйнштейн как будто специально прилагает все силы к тому, чтобы читатель и впредь НИЧЕГО НЕ УВИДЕЛ. А именно: он придает первому постулату форму определения и одновременно - банальности (равные расстояния свет преодолевает за равные промежутки времени) и читатель вновь с ним соглашается, тем более что Эйнштейн определённо намекает, что данное определение сформулировано им для покоящейся ИСО. Но потом, когда речь заходит о движущихся А и В Эйнштейн мимоходом бросает, что и в этом случае наблюдатели обязаны руководствоваться критерием синхронности часов, не утруждая себя уточнением, что речь идет о том самом определении и вытекающем из него критерии синхронности, которые были им даны для покоящихся А и В. И что тем самым его критерий синхронности оказывается на самом деле, первым постулатом; и что этот «нюанс» многое что меняет – об этом, разумеется, также ни звука… А пока читатель недоумевает о каком это критерии идет речь – как черт из табакерки выскакивает вывод, что часы идут несинхронно и, соответственно, одновременность относительна… Если читатель еще только приступает к изучению СТО, у него нет никаких шансов понять во всем этом хоть что ни будь. И он вынужден и в этот раз согласиться с Эйнштейном, сокрушённо вздохнув по поводу своей неспособности постичь глубину эйнштейновских идей…
Теперь нам ясно, что эта маловразумительная форма изложения не случайна: у Эйнштейна есть причины так именно излагать вопрос. Разобранные идеи НЕВОЗМОЖНО выразить адекватно, не обнаруживая при этом их неадекватности.
Отсюда – вопрос, который может показаться праздным, но на самом деле ГЛАВНЫЙ: зачем Эйнштейну понадобилось так «подставляться» (говоря по-простому)? Зачем понадобилось в самом начале сомнительным способом выражать трижды сомнительные идеи? Ведь мы же уже знаем, что если приложить к движущимся часам релятивистские эффекты сокращения-замедления, то сам собою получается «тот самый» результат: движущиеся наблюдатели, синхронизировав часы по Эйнштейну, принципиально не могут увидеть ошибки синхронизации и потому имеют право считать свои часы синхронными. То есть: покоящиеся наблюдатели синхронизируют свои часы – и считают их синхронными, а движущиеся часы – несинхронными. Но и движущиеся наблюдатели, синхронизировав свои часы, имеют право «считать» то же самое: свои часы – синхронными, а покоящиеся часы – несинхронными. Сами слова «движущиеся», «покоящиеся» здесь уже следует заключать в кавычки, так как соответствующие понятия становятся сугубо относительными…
Отсюда сам собою напрашивается другой способ изложения всего этого вопроса.
А именно. В пар.4 Эйнштейн на примерах рассматривает некоторые следствия из своих преобразований. Так движущийся шар из покоящейся ИСО кажется эллипсоидом вращения (вследствие сокращения радиуса вдоль движения). Другое следствие: если часы А и В синхронизированные ранее в одной точке затем начинают двигаться (одни из них относительно других), то их синхронизм нарушается: часы становятся несинхронными (вследствие замедления времени; это будущий парадокс близнецов)…
И вот здесь то очень кстати было бы «отметить», что раз синхронизированные в одной точке, но затем разнесенные по разным местам часы идут уже несинхронно, то требуется дополнительная их синхронизация. А если при этом иметь в виду эффекты сокращения-замедления, то вот тут-то и получается, что мы уже не можем в абсолютном смысле отличить синхронные часы от не синхронных: в каждой ИСО – свое время и своя, так сказать, одновременность… и т.д. – Вот если бы Эйнштейн ТАК, таким способом преподнес свою относительность одновременности, то тогда все выглядело бы складно да ладно; по крайней мере, с технической точки зрения все было бы понятно… Но оставалось бы еще одно маленькое но. Вернее большое НО…
Теория относительности началась с гипотезы Лоренца о сокращении длин движущихся тел. Допустим, мы принимаем эту гипотезу. Но сама по себе эта гипотеза способна объяснить лишь опыты вроде опыта Майкельсона. Для решения проблемы (обоснования принципа относительности) в общем случае, ее одной недостаточно, требуется еще гипотеза замедления времени.
Допустим, мы принимаем и эту гипотезу. Но и ее недостаточно. Для соблюдения принципа относительности в каждой ИСО необходима еще специальная синхронизация часов. – Принимаем и эту идею.
Но оказывается, что и этого недостаточно.
Мы видели: в результате синхронизации движущихся часов возникает разница между их показаниями =xv/c2 Эта ошибка, потом «самоликвидируется» при проверке часов, так что именно «благодаря» ей движущиеся наблюдатели имеют право считать свои часы синхронными.
Но величине xv/c2 не соответствует никакого физического процесса, т.е. нет никакой физической зависимости между этой величиной и v. То есть если v изменится и станет =v1, величина xv/c2 останется неизменной - соответствующей прежнему значению v. НИЧТО не превратит xv/c2 в xv1/c2... ЭТО МЫ обязаны принудительно установить на часах новое значение рассогласования между их показаниями. То есть мы обязаны повторно синхронизировать часы. И впредь синхронизировать их всякий раз, когда изменяется скорость нашей ИСО. - А вот это уже НЕПРИЕМЛЕМО.
В самом деле, на каком основании мы должны повторно синхронизировать часы? Преобразования Лоренца нас к этому нисколько не обязывают. Соответствующая математика нам лишь говорит: если вы синхронизируете часы таким-то образом, то принцип относительности для вашей ИСО будет соблюдаться. А если не синхронизируете, то не будет соблюдаться…
Основания для синхронизации если и существуют, то они должны быть, очевидно, физического свойства. Но с физическими основаниями дело обстоит еще хуже.
В чем вообще смысл синхронизации? Мы ставим перед собою двое одинаковых часов и видим: их стрелки показывают разное время, т.е. одинаковые процессы протекают неодинаково (в разной фазе). А нам нужно, что протекали одинаково. Для этого мы и переводим принудительно стрелки одних из часов так, чтоб часы одинаковое время всегда показывали одновременно. То есть синхронизация – это произвольная манипуляция, но имеющая «железный» физический и логический смысл: одинаковые процессы должны протекать одинаково. – Этим исчерпывается вся суть синхронизации…
Теперь же нам предлагают произвести синхронизацию часов - после того, как мы это уже проделали. Пусть даже часы разнесены по разным местам и пусть мы не знаем, движутся они или нет. Мы их синхронизировали – измерили с их помощью скорость света – получили, что она =с. Если мы уже прямо сейчас признаем, что наши часы, возможно, идут несинхронно, то, стало быть, мы признаем, что наши измерения, возможно фиктивны. И тогда уже «прямо сейчас» «все рушится»: мы должны признать, что релятивистские эффекты не гарантируют нам «одинаковости» скорости света в любых ИСО; они делают невозможным ее достоверное измерение ни в одной ИСО (за исключением заведомо покоящейся, когда релятивистские эффекты не работают).
Если же мы настаиваем на том, что наши измерения соответствуют реальности, то мы тем самым признаем, что наши часы идут синхронно, и у нас нет причин их синхронизировать вновь, даже если их скорость изменилась.
Правда, мы согласились, что с изменением v, ход часов изменяется. Но часы неподвижны относительно друг друга, поэтому, если ход часов и изменился, он изменился у обоих часов в одинаковой мере. Поэтому часы как шли, так и продолжают идти синхронно. Таким образом, у нас нет ни единой причины полагать, что синхронизм часов нарушился. У нас поэтому не только нет оснований повторно синхронизировать часы, мы НЕ ИМЕЕМ ПРАВА это делать, поскольку это означало бы шарлатанство с часами, когда на них принудительно выставляют нужные показания, с тем, чтоб затем при измерениях получить нужный и заранее известный результат («одинаковость» скорости света в любых ИСО). Более точно это шарлатанство называется фальсификацией результатов измерения.
Но если мы не имеем права вторично синхронизировать часы, то это право должно быть… УЗУРПИРОВАНО. – Именно это и делает Эйнштейн в первых 2 параграфах своей статьи. Если часы, ранее синхронизированные в покоящейся ИСО, движутся, то они… остаются синхронными в покоящейся ИСО, относительно же движущейся идут уже несинхронно. Это и означает, что при всяком изменении скорости ИСО мы обязаны вновь синхронизировать часы. То, на что мы вроде бы не имели права, теперь становится нашей ОБЯЗАННОСТЬЮ. – При этом это требование, ради которого, несомненно, и были написаны 1 и 2 параграфы, - это требование даже и не озвучивается (и мы уже знаем почему: потому что тогда узурпация «не пройдет»), а все его обоснование преподносится в виде псевдо философской галиматьи – так чтоб никто ничего не понял. Это последнее, кажется - единственное, что Эйнштейну по-настоящему удалось. Вот уже более 100 лет как сторонники, так и противники СТО жуют на разные лады пресловутую относительность одновременности, будучи не силах ни проглотить, ни выплюнуть эту жвачку…
Любопытное развитие при этом получает противоречие между постулатами Эйнштейна. Мы видели, что они оказались в отношении фикции (первый постулат) – к реальности (второй постулат). Затем синхронные в реальности часы «во имя» фикции объявляются несинхронными, т.е. начинается «наступление» фикции на реальность. И вот теперь нам «вменяется в обязанность» синхронизировать заведомо синхронные часы, т.е. вмешиваться в естественный ход процессов, искажать их ход «в имя», опять же, фикции - первого постулата. Таким образом, фикция подавляет, искажает реальность и только таким способом – реализуется. А настоящая реальность - второй постулат – оказывается чем-то таким, с чем допустимо обращаться произвольно, как с некой условностью или фикцией – и все – реальное и фиктивное - выворачивается наизнанку… Эйнштейн, по сути «растоптал» оба постулата. Не берусь судить, насколько он отдавал себе отчет в «содеянном»…
Итак, либо мы НЕ соглашаемся синхронизировать часы при всяком изменении их скорости, но тогда при первом же ее изменении мы обнаружим абсолютное движение – и принцип относительности «сокрушается».
Либо мы соглашаемся синхронизировать часы всякий раз, когда скорость нашей ИСО изменится. Но тогда принцип относительности становится «вечной» фикцией, которую, вдобавок, мы еще и должны будем «стряпать» своими руками. То есть и в этом случае принцип относительности «сокрушается».
Итак, ни релятивистские эффекты (ни каждый по отдельности, ни все вместе), ни соответствующая «блестящая» математика сами по себе не обеспечивают соблюдение принципа относительности. Все в конечном итоге зависит от шарлатанства с часами, сводится к этому шарлатанству. Относительность одновременности – последнее основание, или лучше сказать тот самый главный гвоздь, на котором держится вся конструкция СТО. Выдернуть этот гвоздь – и все рухнет. Да и выдергивать не надо – он сам выпадет; для этого достаточно лишь понять ЧТО написано в первых 2 параграфах статьи Эйнштейна…
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме